Дипломатическая неприкосновенность - Страница 35

От чувства вины Майлз поморщился.

– Боюсь, станция Граф не совсем отвечает нашим представлениям о развлечениях во время медового месяца.

– Ой, да я отлично провожу время! Это тебе приходится иметь дело со всякими неприятными личностями. – Она скорчила рожицу, и Майлз снова вспомнил о склонности Катрионы становиться чрезвычайно сдержанной, когда ее что-то сильно тревожит. Он подумал, что такое с ней в последнее время происходит все реже. Последние полтора года он с тайным восторгом наблюдал, как растет ее уверенность в себе и как она все лучше осваивается с ролью леди Форкосиган. – Может, если освободишься к обеду, мы назначим друг другу встречу, и ты расскажешь, что там и как, – добавила она тоном, скорее уместным для переговоров об обмене заложниками. – Но только при условии, что мне не потребуется напоминать тебе жевать и глотать.

– Не потребуется. – Прощальный поцелуй – и он помчался в душ, чтобы заранее остудиться. Да, ему повезло, что Катриона согласилась лететь с ним в Пространство Квадди, но на станции Граф всем – от Форпатрила и до Гринлоу – повезло куда больше.

Команды всех четырех комаррских кораблей, стоящих теперь на приколе в доках, были согнаны в гостиницу и содержались там под арестом. Власти квадди решили не предъявлять претензий пассажирам, странному сборищу галактических бизнесменов, присоединившихся со своим товаром к конвою, как к самому дешевому транспорту, идущему в нужном им направлении. Но их, конечно, не могли оставить на борту пустых кораблей, поэтому они вынуждены были переселиться в два других отеля, классом повыше.

Теоретически бывшие пассажиры могли свободно передвигаться по станции. От них требовалось лишь отмечаться при выходе и входе у двух сотрудников безопасности квадди – вооруженных, как отметил походя Майлз, только парализаторами, – охранявших двери отеля. Пассажиры даже могли вполне законно покинуть Пространство Квадди, только вот грузы, которые большинство из них сопровождали, были по-прежнему под арестом на борту комаррских кораблей. В итоге бизнесмены сидели здесь, как мартышка с застрявшей в кувшине с орехами лапой: и достать нельзя, и бросить жалко. «Роскошь» отеля представляла еще одно наказание со стороны квадди – иски за вынужденный простой предъявят комаррскому корпоративному флоту.

На взгляд Майлза фойе отеля было фальшиво грандиозным, с высоким куполообразным сводом, изображающим утреннее небо с плывущими облаками, на котором – скорее всего – наступал рассвет, закат и приходила ночь. Интересно, какие созвездия тут представлены – или их можно варьировать в зависимости о того, откуда прибыли последние транзитники? Большое открытое пространство окружал балкон, где располагались гостиная, ресторан и бар и где владельцы небольших судов могли встретиться, пообщаться и поесть. В центре цилиндрические мраморные опоры по пояс высотой поддерживали длинную выгнутую пластину из толстого стекла, на котором, в свою очередь, высилась большая и сложная композиция из живых цветов. Где это они на станции Граф ухитряются выращивать такие цветы? Может, Катриона как раз сейчас и осматривает это место?

Помимо обычных лифтов, из фойе на нижний уровень вела широкая витая лестница. Бел провел Майлза вниз, в более удобный для работы конференц-зал.

Там они обнаружили примерно восемьдесят раздраженных индивидуумов чуть ли не всех рас, полов, планетарного происхождения и одеяний известного космоса. Галактические торговцы, отлично умеющие ценить свое время и напрочь лишенные барраярского пиетета перед Имперским Аудитором, обрушили на Майлза все скопившееся раздражение, едва он вышел вперед и встал перед ними. Четырнадцать языков переводили девятнадцать разных моделей автопереводчиков – некоторые, как предположил Майлз, прикупили за бесценок у издыхающих производителей. Не то чтобы его ответы на залп вопросов сильно перегружали переводчиков – процентов девяносто из них звучали как «я пока не знаю» и «спросите канцлера Гринлоу». Четвертое повторение последней реплики наконец было встречено дружным воем: «Но Гринлоу сказала спросить у вас!», – раздавшимся с дальних рядов. Чуть позже автопереводчик выдал: «Газонные правила морской охотник запрашивает контроль высоты!»

Майлз попросил Бела тихонько указать ему тех, кто пытался подкупить портмастера, чтобы выручить свой груз, и предложил всем пассажирам «Идриса», которые когда-либо встречались с лейтенантом Солианом, остаться и поделиться с ним информацией. Это вроде бы как создало некую иллюзию Делающего Что-то Аудитора. Остальные удалились, тихонько бурча.

Но не все. Остался еще некий тип, которого Майлз после некоторой заминки определил как бетанского гермафродита. Высокий для гермафродита, волосы и брови серебристо-седые, но движения гибкие, фигура крепкая. Будь это барраярец, Майлз решил бы, что ему лет шестьдесят – а значит, по бетанским меркам, не меньше сотни. Длинный, консервативно темный саронг, рубашка с высоким воротом, пиджак с длинными рукавами для защиты от того, что бетанец, несомненно, охарактеризовал бы как станционный холод. Отличного качества кожаные сандалии. Короче, довольно дорогой ансамбль в бетанском стиле. Орлиный профиль, темные глаза, прозрачные и остро наблюдательные. Такая экстраординарная внешность была Майлзу чем-то знакома, да-да, это что-то, что он должен был бы помнить – но никак не мог ухватить смутное ощущение. Чертова криозаморозка! Невозможно понять, подлинные ли это воспоминания, смазанные, как и многие другие, травмами, полученными в процессе оживления, или ложные, еще больше исковерканные.